Шкура Кристобаля Хозевича
Тот рехсканцлер тоже был неплохим таксидермистом,
но Кристобаль Хозевич успел первым…
А.и Б. Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу»
«М-да. Денек-то сегодня не самый погожий, - проговорила я скрипучим и хриплым со сна голосом, глядя одним глазом (потому что другой еще не открылся) в запотевшее окно и пытаясь разглядеть градусник. - +8. Самое оно для конца апреля. Ну что ж, … хорошо хоть не минус…».
День обещал быть весьма поганым не только в смысле погоды. На работе – завал дел и напряги с начальством. Потом, вечером… Да что может быть вечером – после работы! Да еще после такого дня! Безнадега. «А что делать? – подумала я со свойственным мне оптимистическим прагматизмом – не ложиться же помирать из-за того, что сегодня такой дурацкий день. Завтра, может, выглянет солнышко, дела сами собой рассосутся и жизнь опять будет прекрасна и удивительна».
Рассуждая таким образом, я наспех и в высшей степени небрежно оделась, отправила себе в рот безвкусный завтрак, накинула куртку и пустилась в путь. Ох уж этот путь до метро в такой промозглости, когда этакие отвратительные мелкие капельки втыкаются в лицо с яростью ядовитых дротиков!
Но вот уж и спасительный вестибюль станции «Первомайская». Забредаю внутрь. Вливаюсь в общий деловитый поток небезработных граждан. Вваливаюсь в вагон. Почему-то все вошедшие сгруппировались около дверей, а в середине вагона оказалось несколько свободных мест, на одно из которых я с удовольствием (это сегодня первое удовольствие) плюхнулась. Принимаюсь по обыкновению разглядывать пассажиров. Интересно, это только у меня такое обыкновение, или все любят это увлекательное, хотя совершенно бестолковое занятие? Прямо надо мной юная парочка. Наверное, студенты. Приятные ребятки. Курточки у них такие стильные и в то же время без претензий… Так мило общаются… Нет, не курточки общаются, а мальчик с девочкой… Меня охватывает приступ неудержимой зевоты… Глаза слипаются… Старушка напротив какая-то неприятная. Должно быть, чья-то сварливая свекровь… Мальчик с пестрым ранцем… Вот ведь не лень же было родителям ребенка так далеко в школу определять, что ему аж на метро ехать приходится! Кошка у кого-то орет. А я-то свою покормила? Вроде, да…
Напротив меня, справа от дверей, облокотившись на блестящий поручень, возвышается какой-то таинственно-горделивый господин. В кремовом плаще и бежевой шляпе, брюки тоже какие-то светлые… В такую-то погоду! Вот пижон! Нет, я, конечно, понимаю, что конец апреля… Может, у него весеннее настроение, вот он и вырядился? Да вот только физиономия у него самая что ни наесть мрачная. Прям какой-то черный маг. «Кристобаль Хозевич Хунта», - окрестила я незнакомца, вспомнив любимую с детства книжку. Вот интересно, что он там себе думает? Куда он направляется в таком виде и с таким, простите, лицом? Что он вообще из себя представляет, чем занимается? Вот бы узнать… Но ведь в чужую шкуру не влезешь…
Вдруг на меня как будто что-то свалилось сверху. Я расправила смявшийся светлый плащ… Какой светлый плащ, я же была в темно-серой куртке! В панике осматриваю себя с ног до головы. Шляпа падает. Ловлю ее на полпути к полу… О ужас – я – Кристобаль Хозевич! Нет, я-то – это я, невыспавшаяся депрессивная особа, вяло спешащая на работу. Но снаружи я – это он! Кошмар-то какой! Что делать? Как я в таком обличье на работу заявлюсь! Спокойствие, только спокойствие, как учил нас великий дзенбудист Карлсон. Буду теперь, значит, Кристобалем Хозевичем. Как хоть меня зовут-то? Лезу смуглой рукой во внутренний карман пиджака, достаю бумажник. Доллары. Что-то много – толстая стопка. Не буду уж в метро пересчитывать. Паспорт. Открываю, читаю: Кристобаль Хозевич Хунта. Год рождения – 345. Место рождения… Все ясно. Я сплю. Исподтишка под плащом больно щипаю себя за бок. Не просыпаюсь. Смотрю на часы (говорят, в снах часы стоят или идут в обратную сторону, или без стрелок…) – 8.30. Тикают. Серьезные такие золотые, вроде, бы часы. М-да-а… Ну тогда я отказываюсь что-либо понимать. «Отказывайся -не отказывайся, понимай -не понимай, а поделать-то ничего нельзя!»- говорит мне мое alter ego. Я, конечно, не могу с ним не согласиться. Уже доехали до конечной. Надо, что ли, выходить. Выхожу. Иду, как в детских сказках (ох уж мне эти сказки), куда глаза глядят. Поднимаюсь по эскалатору, выхожу к Киевскому вокзалу. С выпученными глазами прохожу мимо теток, предлагающих всякую снедь, мимо автобусных и троллейбусных остановок… «Ну, и куда я иду? Ведь я же все равно я, а не он. Я же не знаю, куда ему надо! А куда мне надо, я ведь тоже не могу теперь пойти!» Меня охватывает все нарастающее и сдавливающее грудь чувство тревоги. И вдруг слышу за спиной:
- Кристобаль Хозевич! Родненький, куда же вы? – наимерзейший голос вместе со своим обладателем настигает меня. Чувствую на своей лопатке «дружеские» хлопки. Оборачиваюсь. Передо мной, а вернее, почти подо мной (ведь я очень высокий… кая…) какой-то низкорослый мерзопакостный тип.
- Помилуйте, Кристобаль Хозевич! От самого выхода за вами гонюсь. Ну что ж, денежки-то с вами?
- Деньги? – спрашиваю я густым басом с иноземным акцентом – Ах, деньги! Вот, пожалуйста.
И я достаю из бумажника свои доллары. Тот судорожно их выхватывает и начинает слюняво пересчитывать. Стою, жду. Хорошо, если мне удастся сейчас избавиться от этого субъекта. Уж очень он мне не нравится. Досчитал, кажется. Что-то он как-то нехорошо мнется…
- Ну, не знаю-с… Как уж вы… Пожалуйте-с теперь-ка за мной. Сам ждет-с…
Он схватил меня своей пухлой волосатой лапкой за локоть и потащил. О Боже! Какие-то гаражи, какие-то помойки… Подходим к какому-то непонятному строению. Вроде, гараж, но какой-то слишком узкий и высокий. А в полу какая-то прямоугольная глубокая яма. Но не такая, какая нужна для ремонта легковушек… Очень узкая. Напоминающая щель в почтовом ящике, только не поперек, а вдоль. Из темноты как-то выткался то ли испачканный, то ли чернокожий мужчина и интеллигентно так, четко выговаривая каждый звук, заговорил со мной:
- А, Кристобаль, дружище! Решили все-таки оплатить наши услуги? Я, дорогой Вы мой, в этом ни на йоту ни разу не усомнился. А вот Лукич-то наш было в отказники Вас записал… Хотели уже принимать меры.
- Вашество, - обратился к нему мой проводник (я не расслышала, как конкретно он его назвал), - они-с… только четверть-с…
- Ах ты, дьявол! - заголосил бывший вежливый с изменившимся лицом, - Ты что же это, шутки с нами шутить вздумал? Ты что это себе позволяешь?! Мы что ли даром должны там за тебя вкалывать?! – он медленно подступал ко-мне, как будто увеличиваясь в размерах, - Ну-ка, Лукич, давай его в яму, пусть своими прямыми обязанностями занимается! – и они кинулись ко мне. От ужаса и омерзения у меня потемнело в глазах, и я как будто сползла по какой-то стене на что-то мягкое. Мне еще слышалось: «Будет знать, как за наш счет прохлаждаться на белом свете! Станция «Первомайская»!»
- Станция «Первомайская» - услышала я, открывая глаза, в которые тут же ворвался тусклый свет вагона. Но как же он меня порадовал!
Погодите, как же может быть опять станция «Первомайская»? «Что-то тут не так, - подумала я, сладко зевая и рассматривая чистые манжеты своей свежевыстиранной серой курточки, - что-то тут не так…» А около дверей напротив никого не было…